двадцать шесть корейских предателей и четверых американских империалистов в самом сердце врага — в оккупированном Сеуле.

И смотрит на меня так восторженно-гордо.

— Их подвиг достоин уважения, — кивнул я.

— В тот же день мы отправили к «Пуэбло» две рыбацкие лодки, подав четкий сигнал.

А теперь смотрит испытующе — считаю ли я этот самый «сигнал».

— «Ты — всего лишь рыбешка, и, если не покинешь наши воды, мы тебя поймаем».

— Верно! — одобрил Юра. — Но империалистические провокаторы не захотели прислушаться к нашей доброй воле, поэтому на следующий день моим многоуважаемым отцом было принято решение о захвате вражеского корабля. Представляешь, — он ощерился. — Эти подлецы даже не смогли оказать нашему флоту и авиации сопротивление — у них замерзли чехлы на пулеметах! — издевательски захихикал.

Хорошая азиатская жена Джехва почти сразу подхватила, мы с Виталиной с улыбками покивали — знаем, мол, этих америкашек.

— У наших врагов не хватило духа отправить на этом корабле военных, — продолжил он. — Почти весь экипаж представлял собой полнейшее отребье, которое может только скулить и молить о жалости, а их военный капитан оказался настолько самоуверенным кретином, что начал сжигать секретные документы только в самый последний момент! Благодаря «Пуэбло» мы узнали о наших врагах многое, а наши ученые старательно исследовали технологии врага — это позволило нашей радиоразведке стать еще лучше. Разумеется, мы поделились этими находками с СССР, — добавил он.

— Только вместе мы сможем победить империалистов, — одобрил я. — Провокации — главное оружие США. Но эффект от этих акций нередко идет им во вред — самоуверенность и чувство безнаказанности заставляет их совершать ошибки.

— И наша задача — умело ими воспользоваться, — кивнул Юра.

Не повезло экипажу «Пуэбло» — одиннадцать месяцев пыток и допросов даже такому врагу не пожелаешь. Это же пешки! Но, если не можешь дотянуться до рук, приходится демонстративно давить пешек самыми страшными способами — чтобы другим неповадно было. Ну и провокации без ответа оставлять нельзя — пиндос от этого наглеет.

— Это — не первые империалисты, которые попадают к нам в плен, — продолжил Ким. — И они всегда говорят одно и то же: младшие чины поливают нечистотами командиров, а командиры — младших чинов. И делают это с таким видом, словно мы должны их пожалеть и отпустить! — возмущенно всплеснул руками. — Неужели они не понимают, что только усугубляют свои проблемы такими речами? В частности, капитан «Пуэбло» очень любил ссылаться на отсутствие опытного навигатора. Мы достаточно умны, чтобы понять — будь у него на корабле мастера навигации, их провокация принесла бы еще больше вреда нашей Родине. О каком сочувствии может идти речь, когда имеешь дело с настолько наглым врагом?

— Американцы — нация авантюристов, — ответил я. — Их общество четко делится по критерию «проигравший» и «победитель». Первых так же называют «неудачниками», в то время как вторые — «везунчики». Этот капитан — всего лишь продукт своего общества, и больше всего на свете он боится даже не смерти, а проигрыша. Видимо, побед в его жизни было не мало — иначе капитаном он бы не стал — поэтому, когда вы захватили его судно, в первую очередь он начал лечить раненную самооценку, давая вам понять, что уж он-то точно не неудачник, вся проблема — в неудачниках-подчиненных.

— Мой отец очень высоко ценит твои размышления о природе наших врагов, Сергей, — порадовал Юра новостью. — При своей краткости и даже, не обижайся, прошу тебя, поверхностности, они исключительно верны и многое объясняют.

— Мне нет никакого смысла обижаться, дорогой друг, — всплеснул я руками. — Мои размышления специально облачены в понятную каждому здравомыслящему человеку форму. Но важно помнить, что подобные умозаключения всегда имеют под собой некоторую долю обобщений.

— Как и вся социология в принципе, — кивнул Ким. — И мой мудрый отец это прекрасно понимает, равно как и его влиятельные соратники.

Врет скорее всего — ну что я такого могу рассказать об американцах, чего не знают хроноаборигены? Но такое вранье — это нормально, потому что продиктовано исключительно «придворным» этикетом. Забавно — столько книг о попаданцах, но я не встречал такого, кто будет налаживать личные отношения с высокопоставленными «ровесниками». Получается — внес что-то новое в избитый жанр! Жаль, что никто об этом не узнает.

— По возвращении я должен проверить бытовые условия наших граждан, — перевел тему Юра.

— Такая забота — черта истинного наследника, — похвалил я его. — Мы позаботились о том, чтобы ваши граждане получили достойные их мастерства условия.

Пускай смотрит — корейцы у нас живут по двое в «двушечках», получают хорошую зарплату и бесплатный обед. Словом — не работа, а мечта гастарбайтера. Но это только у меня так — те товарищи, которые участвуют в стройках коммунизма (БАМ, например) живут в общагах и палатках и получают меньше денег, ничем на самом деле не отличаясь от родных пролетариев. Ну невозможно на каждом километре БАМа построить городок типа Хрущевска — это объективный факт, который все понимают и не жалуются.

— Мы не сомневаемся в том, что ваша страна обращается с нашими гражданами подобающим образом, — на всякий случай уточнил Юра. — У вас ведь не капитализм! И я, как представитель юной корейской поросли, очень благодарен тебе за тысячи путевок в ваши пионерские лагеря для наших ребят.

— Сложные времена пережить легче, если рядом есть верные друзья, — с улыбкой ответил я. — Я бы очень хотел сделать больше, но мои возможности не безграничны. Приглашаю вас посетить стройку пионерского комплекса «Восточный», ее закончат в мае, и мы будем готовы принять еще восемьсот ваших ребят.

— Мы с радостью составим тебе компанию, — одобрил Ким.

Джехва даже не кивнула, подтвердив согласие — корейских жен в эти времена не спрашивают.

— Десять минут до прибытия, — через громкоговоритель известил нас пилот.

— У нашей страны много врагов, — прокомментировал Юра. — Поэтому я почти никуда не ездил. Мне это не нужно, — уточнил на всякий случай. — Потому что Корея — лучшая страна в мире, но я все-таки испытываю легкую радость от того, что могу разделить эту командировку с тобой.

— Северная Корея прекрасна, и я обязательно приеду к вам снова, — пообещал я. — Но летом, чтобы можно было искупаться в океане.

— Искупаемся и здесь! — совершенно по-детски оживился Ким. — Это будет достойным испытанием характера, потому что у берегов Чили пролегает холодное течение Гумбольдта — ответвление холодного течения Западных Ветров, которое опоясывает Антарктиду.

— Я этого не знал, — благодарно кивнул я. — Хорошо, что мы взяли купальные принадлежности. Девятнадцатого января в нашей стране многие решаются искупаться в проруби — это древний христианский обычай, но воспринимать его религиозно не стоит — это тоже что-то вроде испытания характера.

Ким едва заметно поежился и сымитировал грусть:

— Жаль, что мы не сможем задержаться у вас до этой даты, иначе я бы обязательно попробовал искупаться в проруби.

Мне за такое потом собственный дед голову снимет — а ну как Юра воспаление легких из-за этого схватит? Нам такое не надо!

Пилот попросил нас пристегнуть ремни — Вилочка с деликатной улыбкой проверила, насколько хорошо мы справились с этой задачей — и мы начали снижаться. За облачным слоем нам открылась дивная картина — с одной стороны океан, с другой — покрытые джунглями горы, а посреди этого великолепия раскинулся город Сантьяго, столица Чили. С высоты выглядит отлично, но выводов делать пока не стану — сначала надо посмотреть, что там внизу.

Самолет немного затрясло — это нормально, я много летаю, привык, а вот Кимы немного напряглись. Нужно отвлечь. Например, исторической справкой:

— Сантьяго основан испанским консулом Педро де Вальдивия в 1540 году, назван в честь святого апостола Иакова. Столицей Чили считается с 1817 года.

— Довольно древний для этих мест, — заметил Ким.

Азиаты — у них меньше тысячи лет вообще не срок.

— До этого здесь жило индейское племя инков, — продолжил я. — Но пришлые европейцы очень быстро решили эту проблему, и теперь инки, как и остальные индейцы, либо ассимилировались, либо просто вымерли. Только представьте — европейцы уничтожили коренное население двух огромных материков.

— И после этого они смеют в чем-то нас обвинять! — презрительно фыркнул Юра и задал реально хороший для наследника (по себе измеряю!) вопрос. — Как думаешь, их ламы смогут жить в наших горах? Мы планировали разводить коз, но вашим ученым удалось убедить наше Министерство сельского хозяйства в пагубности такой инициативы — козы очень быстро уничтожат сдерживающие мощь гор растения, что приведет к оползням, которые уничтожат наши и без того скромные сельскохозяйственные угодья.